Происходящее можно было назвать агонией.

Их взяли в клещи, прижимая к берегу – противник знал, в морской воде таится смерть, возможно, страшнее, чем попадание пули в голову. Последнее было быстрее. Последнее было даже несколько более почётным. Возможно, дело было ещё и в крайней степени ужаса нападающих перед морем, ибо для их тёмных умов море давно стало аналогом Ада из верований. Ими двигала уверенность в том, что сербы ни за что не сунутся в воду.

Впрочем, у сербов не было на это шанса – даже те лодки, что у них были, находились не в том месте, где разгорелся кровопролитный бой, а пробиться к нему не было возможности. Боснийцы уже знали, что преимущество было на их стороне, а потому не спешили. С другой стороны, стрельба сербов была похожа на огонь вслепую, отчаянный и безрассудный, потому что шансов им не оставляли.

Воду то и дело прорезали очереди боснийских выстрелов. Стоны раненых уже перебивали звуки стрельбы, а, значит, в огне наметилась небольшая передышка. Боснийцы не были милосердны, но они явно наслаждались собственным успехом. Близость победы затмила им глаза.

Потом солнце затмило ещё кое-что.

Корабль Тумана подошёл к берегу так близко, что иной другой сел бы на мель. Он явно наблюдал, и боснийцы встретили его рёвом глоток, тем самым, которым в старые времена приветствовали бы некую великую и мистическую силу. Им, ослеплённым, в голову ударила смесь страха и благоговения – видимо, они настолько велики, что даже Туман готов смотреть на разворачивающийся на побережье суд.

Сербы же, зажатые на побережье, могли опознать – или вспомнить – тот таинственный корабль, с которого пришёл рыжий призрак, подаривший им котелок ухи в первый вечер и запас рыбы наутро. Этот корабль исчез, и до сего дня не показывался на горизонте, заставляя думать, что это был лишь алкогольный бред, ведь никто, кроме Милована, не вспоминал рыжую девку.

Хьюстон никогда не была особенной. Модель Сознания, понимание концептов существования, времени, будущего и настоящего – всё это было с одной стороны ей интересно, с другой же она была всего лишь крейсером, задвинутым на задворки моря.

Она делала всё правильно, но так же неизменно, как и до получения Модели Сознания – пока другие развлекались, выискивая лазейки в и без того прозрачном своде приказов, оставшихся в наследство от исчезнувшего Кода Адмиралтейства, Хьюстон могла часами сидеть на собственном борту и не думать ровным счётом ни о чём. С точки зрения людей, конечно же. Её ядро продолжало обрабатывать массу данных, но Модель Сознания сидела неподвижно, как забытый манекен. Иногда она думала, что морские битвы – это то, что ей не хватает, но сражаться было не с кем. Хьюстон «ржавела», продолжая часами просиживать на собственном борту, и не слышала запросов от окружающих. Им было не до неё.

Всё изменилось с того момента, когда её позвал человек. Тот, который впервые придал значение её существованию.

______________________

Хьюстон вдруг отчётливо осознала, что такое «смерть». «Смертью» оказался запах после выстрелов, запах чего-то металлического, к чему на жаре прибавились нотки гнили, красные пятна и громовые выстрелы. Зачем она подошла к берегу, она уже успела забыть, смотря на происходящее с эмоцией, которую совершенно точно можно было бы назвать страхом.

Потом в её поток зрительных данных вклинилось узнавание, потому что она опознала знакомое лицо. Она понимала, что здесь происходит, но впервые видела это.

Грохнул взрыв.

Хьюстон торопливо оглянулась на море и приняла решение, которое показалось ей единственно верным, и перенесла часть наноматериалов с оружейных узлов на берег – это было похоже на рухнувшую с небес тонкую стену, отрезавшую боснийцам вид на берег. Она не могла их атаковать, но фотонные пушки, угрожающе сводящиеся на береговой полосе, не навевали мыслей о пацифистском настрое крейсера Тумана.

Хьюстон прыгнула в воду.

Боснийцы заревели снова, и в бессильной ярости принялись стрелять в серебристую преграду. Хьюстон и сама понимала, что это ненадолго – у этой стены не было Поля Клейна, и это сказывалось на её крепости. Очереди из автоматов она ещё выдержит, но Хьюстон изначально не могла пожертвовать на это слишком много материала. Наконец, они просто могли её обойти.

– Сюда. – Модель Сознания, стоящая на водной глади, замахала руками уцелевшим сербам. Словно слушаясь её слов, от корпуса крейсера отделился ещё один серебристый пласт, прямо у них на глазах трансформирующийся в подобие понтона – как ни крути, она не могла приволочь своё тело на сушу.
[NIC]Houston[/NIC][STA]У вас проблемы[/STA][AVA]http://i.imgur.com/g4uozXL.jpg[/AVA]

Хьюстон смотрела — в её янтарных глазах отражалось всё происходящее, хотя она воспринимала это не только органами зрения и вообще получала гораздо больше информации, чем любой из людей. Она видела, как люди падают на землю, осознавала, что они ломаются, и это было чуть ли не первым случаем, когда чужие поломки были так близко и так сильно задевали её.

До неё добралось трое, Хьюстон успела ещё бросить взгляд на лежащих на берегу мужчин, но, раз Милован не желал забирать их по какой-то причине, она не должна была это делать. Или должна?

Нет.

Раз люди так решили, это не её дело.

Понтон прямо на глазах спасённых перестроился в закрытый контейнер, отрезая от них Хьюстон, которая только ободряюще кивнула и исчезла снаружи, оставаясь надёжной мишенью. По ней стреляли, но никакого вреда ей нанести не могли, а она лишь отвлекала внимание от созданной собственноручно шкатулки с секретом.

Внутри контейнера было тихо, только ощущалось медленное движение. Потом снаружи что-то залязгало, раздался скрип и хруст, и контейнер стал растворяться, обнажая одну-единственную каюту. От обычных кают её отличало отсутствие окон и дверей.

Звук работающих двигателей возвестил о том, что крейсер пришёл в движение.

— Эй. — Хьюстон звучала нерешительно — внутри каюты её не было, а голос исходил из стен и пола. — Вам должно быть некомфортно. Это нормально. Мне нужно время, чтоб перестроить своё внутреннее устройство под ваши привычные рамки. [NIC]Houston[/NIC][STA]У вас проблемы[/STA][AVA]http://i.imgur.com/g4uozXL.jpg[/AVA]

Хьюстон, казалось, проигнорировала эту вымученную благодарность — во всяком случае, вокруг солдат на какое-то время воцарилась тишина (условное понятие, учитывая мерный гул двигателя и странный, не поддающийся никакому описанию звук, исходивший из стен). Так продолжалось довольно долго по меркам компьютера, для человека же по ощущениям должно было пройти несколько минут, и прямо напротив солдат появилась дверь, больше походившая на гермозатвор.

С негромким шипением дверь отворилась, и на пороге возникла уже знакомая хрупкая фигурка. Хьюстон ничуть не изменилась с момента их последней встречи, всё та же стройная девушка в чёрном строгом костюме, но уже без ведра рыбы и в куда как менее непринуждённой обстановке.

— Я ухожу из этих вод. — без всякого вступления начала Хьюстон. — Скоро все остальные узнают, что случилось, несмотря на то, что я постаралась закрыть все каналы доступа. Пока у меня есть хоть немного форы, я должна уйти отсюда.

О том, что идти ей в любом случае некуда — все моря под контролем флота, правила которого она только что нарушила — Хьюстон умолчала, видимо, считая, что люди поймут её и так. Во всяком случае, это было весьма очевидно.

— Если у вас есть варианты, где я смогу вас высадить, оповестите меня, и я попробую проложить наиболее безопасный курс к ним. Это нужно сделать сегодня в течении дня, пока я выхожу из акватории максимально незаметно. Сейчас, согласно расписанию, я выполняю патрульную миссию. Как только мой маршрут подойдёт к удобной для побега точке, я должна буду его поменять. Согласно моим подсчётам, вероятность того, что остальные не узнают о моём нарушении до прохождения контрольной точки — сорок процентов при текущем уровне закрытости информации. Это значит, что даже дня может не хватить на предоставление вам выбора. Моей скорости достаточно для побега, но меня неизбежно догонят. Пока же у вас есть пара часов на решение, куда вы собираетесь отправиться теперь. Я перестроила свой борт для пребывания на нём людей — вы можете свободно передвигаться, но пока не выходите на палубу. Это снизит вероятность сокрытия информации о нарушении до нуля.

Хьюстон едва слышно вздохнула и опустила взгляд.

— Это всё, что я хотела сказать. Если непонятно, спрашивайте.  [NIC]Houston[/NIC][STA]У вас проблемы[/STA][AVA]http://i.imgur.com/g4uozXL.jpg[/AVA]

Хьюстон застыла, отведя взгляд. Возможно, она пыталась изобразить задумчивость, возможно — задумалась по-настоящему, и это было чуть ли не самой первой выраженной ей эмоцией, получившейся случайно, а не потому, что ей необходимо было притворяться человеком.

Через секунду на её лбу вспыхнула яркая метка, похожая на трилистник, а вокруг её тела появились голографические "обручи". Потом — появилась полупрозрачная карта, в которой лишь отдалённо угадывались очертания ближайшего берега, испещренные малопонятными пометками, сделанными на языке, которого сербы не понимали. Карту исчертили линии и красные точки — Хьюстон поводила пальцами по линиям, как слепая, то ли пытаясь нащупать безопасный маршрут, то ли по каким-то иным причинам.

Она не понимала, почему просто нельзя высадить их где-то в паре километров от текущей точки — для неё люди, несмотря на знание о разделении их на национальности, расы и даже места жительства, казались единой массой. Но она верила этому человеку.

И, раз она уже это сделала, останавливаться было поздно.

— Я ухожу из этих вод. — повторила Хьюстон. — В таком случае, я направляюсь к Гибралтару, как только я пройду самую удобную точку для проложения к нему курса. Люди отправятся со мной.

Это был не вопрос.
[NIC]Houston[/NIC][STA]У вас проблемы[/STA][AVA]http://i.imgur.com/g4uozXL.jpg[/AVA]